Мне кажется, фраза "Соколовский, ты маньяк" была использована во всех фанфах. Разве что кроме того, где он правда был маньяком.
Название: Стена
Пейринг: БиС
Жанр: ангст
Размер: мини
Рейтинг: ноль целых одна десятая
От автора: это всё Белград
читать дальшеКак они встретились в этом городе? Приехали на один и тот же фестиваль. Диме передали приглашение в театре, Влад приехал за компанию с друзьями, точнее с друзьями друзей, людьми, которых он и по именам-то не всех знал. Они столкнулись почти случайно, приглашённых из России посадили в одной стороне. Кажется, кто-то даже хотел представить их друг другу. В Москве они изредка виделись, приезжали в гости. Иногда даже оставались на ночь. Раз в месяц, раз в полгода, раз в год. Ничего не значащее время, вспоминая которое, они не краснели и мечтательно не улыбались. Их устраивали приятельские ночи, беседы ни о чём, слова без второго дна. Дима чувствовал стену из стекла и вакуума, которая позволяла притрагиваться, но не давала дотронуться. Стена, не пускавшая ни одного чувства, ни одного лишнего переживания. Всё было скрыто, всё решали тела.
Встретиться здесь – это было совсем иное. Сидеть вместе в кафе, в котором когда-то безумно давно начиналось что-то большое. Может, не в этом кафе, но где-то на этой улице. В этой толпе галдящих людей, где никто их не знал и никому не было до них дела. Только тогда было слепящее солнце и высокое голубое небо. Только сейчас ветер пробирал до костей и тяжёлые тучи нависали над этим городом. Только тогда не было дорогой одежды и почти безучастных, вежливых глаз.
Дима невесомо провёл ладонью по мягким, податливым волосам Влада. Соколовский сонно приоткрыл один глаз, схватил его руку и легко поцеловал подушечки пальцев. Дима выждал секунду, а затем быстро и аккуратно убрал ладонь. С улицы доносился шум неспящего города, свет пробивался через тяжёлые, неуместные здесь шторы. Дима поёжился и натянул до подбородка казённое тонкое одеяло. Белое, накрахмаленное, резко пахнущее кондиционером бельё плохо сочеталось со скрипящим паркетом, потёртыми ручками обшарпанных дверей и простой, явно новой икеевской мебелью. Тонкая простынка сбилась и неприятно натирала спину, но выправить её из-под тяжеленого Соколовского не было никакой возможности. Вздохнув, Бикбаев сел, облокотившись спиной на обитое серой тканью изголовье, и подтянул колени к груди. Сон не шёл.
Дима потёрся щекой о своё колено и, прикрыв глаза, посмотрел на Влада. Каждый изгиб его спины, каждая прядь волос были больше, чем знакомы. Это было спрятано где-то глубоко внутри, словно вживленный в подсознание чип. Как слова молитвы, которую он никогда не произносил. Как ещё в детстве выученные цвета радуги или первые стихи.
- Влааад, - тихо позвал его Дима. Спящий Соколовский сопел, согнув одну ногу и распластавшись по всей кровати. – Влад, - шёпотом произнёс Бикбаев, утыкаясь себе в колени, произнося это скорее для себя, чем для Соколовского. – Вла-ад, - Дима пытался распробовать на вкус, пряча голову в изгибе локтя. Стены давили, но ещё сильнее давила та давнишняя стена между ними. Плечи давно покрылись мурашками, ноги затекли, задница с непривычки саднила, а на кончиках пальцев ещё дрожало удовольствие оргазма.
- Влад, - снова позвал его Бикбаев. Имя горчило на языке, хотелось обхватить голову руками и вцепиться себе в волосы. Дима смотрел на него и с трудом понимал, что он вообще тут делает: в чужом номере и в чужой постели. Он облизнул прокушенную губу и провёл по ней пальцами, задумчиво смотря на Влада. Всё ощущалось почти болезненно остро: запах чужого тела, содранная кожа, липкий от спермы пододеяльник, ободранный о косяк локоть.
Они не говорили ни о прошлом, ни о будущем, ни о том, чтобы понять или поверить. Бикбаев не верил и сам себе, и поэтому они только смеялись и пытались быть друг от друга ещё дальше, чем есть. Сейчас, ночью, это возведённое пространство стёрлось, но как преодолеть последние миллиметры простыни, Дима не знал. Уже глупо было чего-то бояться, и если бы они любили друг друга, если бы хоть кто-то один любил, то они никогда не допустили бы этого. Бикбаев по-детски глупо боялся отпускать, пытался хоть на отдалённых задворках памяти оставить этого человека. Он боялся, что между ними не останется ничего, кроме воспоминаний. Боялся, что всё окончательно перейдёт в прошедшее время. Боялся, что он сам однажды не захочет позвонить, что сможет не позвонить. Он боялся, что найдутся силы забыть до конца.
Бикбаев наконец лёг, вытянув ноги и с хрустом потягиваясь. Влад заворочался и закинул на него руку, притягивая ближе. Дима извернулся и посмотрел на Соколовского с опасно близкого расстояния. Широкие брови, мягкие скулы, чуть виднеющаяся щетина и озорное ухо, проглядывающее через всклокоченную шевелюру.
Стена покрывалась мелкими трещинами.
Пейринг: БиС
Жанр: ангст
Размер: мини
Рейтинг: ноль целых одна десятая
От автора: это всё Белград
читать дальшеКак они встретились в этом городе? Приехали на один и тот же фестиваль. Диме передали приглашение в театре, Влад приехал за компанию с друзьями, точнее с друзьями друзей, людьми, которых он и по именам-то не всех знал. Они столкнулись почти случайно, приглашённых из России посадили в одной стороне. Кажется, кто-то даже хотел представить их друг другу. В Москве они изредка виделись, приезжали в гости. Иногда даже оставались на ночь. Раз в месяц, раз в полгода, раз в год. Ничего не значащее время, вспоминая которое, они не краснели и мечтательно не улыбались. Их устраивали приятельские ночи, беседы ни о чём, слова без второго дна. Дима чувствовал стену из стекла и вакуума, которая позволяла притрагиваться, но не давала дотронуться. Стена, не пускавшая ни одного чувства, ни одного лишнего переживания. Всё было скрыто, всё решали тела.
Встретиться здесь – это было совсем иное. Сидеть вместе в кафе, в котором когда-то безумно давно начиналось что-то большое. Может, не в этом кафе, но где-то на этой улице. В этой толпе галдящих людей, где никто их не знал и никому не было до них дела. Только тогда было слепящее солнце и высокое голубое небо. Только сейчас ветер пробирал до костей и тяжёлые тучи нависали над этим городом. Только тогда не было дорогой одежды и почти безучастных, вежливых глаз.
Дима невесомо провёл ладонью по мягким, податливым волосам Влада. Соколовский сонно приоткрыл один глаз, схватил его руку и легко поцеловал подушечки пальцев. Дима выждал секунду, а затем быстро и аккуратно убрал ладонь. С улицы доносился шум неспящего города, свет пробивался через тяжёлые, неуместные здесь шторы. Дима поёжился и натянул до подбородка казённое тонкое одеяло. Белое, накрахмаленное, резко пахнущее кондиционером бельё плохо сочеталось со скрипящим паркетом, потёртыми ручками обшарпанных дверей и простой, явно новой икеевской мебелью. Тонкая простынка сбилась и неприятно натирала спину, но выправить её из-под тяжеленого Соколовского не было никакой возможности. Вздохнув, Бикбаев сел, облокотившись спиной на обитое серой тканью изголовье, и подтянул колени к груди. Сон не шёл.
Дима потёрся щекой о своё колено и, прикрыв глаза, посмотрел на Влада. Каждый изгиб его спины, каждая прядь волос были больше, чем знакомы. Это было спрятано где-то глубоко внутри, словно вживленный в подсознание чип. Как слова молитвы, которую он никогда не произносил. Как ещё в детстве выученные цвета радуги или первые стихи.
- Влааад, - тихо позвал его Дима. Спящий Соколовский сопел, согнув одну ногу и распластавшись по всей кровати. – Влад, - шёпотом произнёс Бикбаев, утыкаясь себе в колени, произнося это скорее для себя, чем для Соколовского. – Вла-ад, - Дима пытался распробовать на вкус, пряча голову в изгибе локтя. Стены давили, но ещё сильнее давила та давнишняя стена между ними. Плечи давно покрылись мурашками, ноги затекли, задница с непривычки саднила, а на кончиках пальцев ещё дрожало удовольствие оргазма.
- Влад, - снова позвал его Бикбаев. Имя горчило на языке, хотелось обхватить голову руками и вцепиться себе в волосы. Дима смотрел на него и с трудом понимал, что он вообще тут делает: в чужом номере и в чужой постели. Он облизнул прокушенную губу и провёл по ней пальцами, задумчиво смотря на Влада. Всё ощущалось почти болезненно остро: запах чужого тела, содранная кожа, липкий от спермы пододеяльник, ободранный о косяк локоть.
Они не говорили ни о прошлом, ни о будущем, ни о том, чтобы понять или поверить. Бикбаев не верил и сам себе, и поэтому они только смеялись и пытались быть друг от друга ещё дальше, чем есть. Сейчас, ночью, это возведённое пространство стёрлось, но как преодолеть последние миллиметры простыни, Дима не знал. Уже глупо было чего-то бояться, и если бы они любили друг друга, если бы хоть кто-то один любил, то они никогда не допустили бы этого. Бикбаев по-детски глупо боялся отпускать, пытался хоть на отдалённых задворках памяти оставить этого человека. Он боялся, что между ними не останется ничего, кроме воспоминаний. Боялся, что всё окончательно перейдёт в прошедшее время. Боялся, что он сам однажды не захочет позвонить, что сможет не позвонить. Он боялся, что найдутся силы забыть до конца.
Бикбаев наконец лёг, вытянув ноги и с хрустом потягиваясь. Влад заворочался и закинул на него руку, притягивая ближе. Дима извернулся и посмотрел на Соколовского с опасно близкого расстояния. Широкие брови, мягкие скулы, чуть виднеющаяся щетина и озорное ухо, проглядывающее через всклокоченную шевелюру.
Стена покрывалась мелкими трещинами.
-
-
12.03.2014 в 00:06-
-
12.03.2014 в 00:39